СОЦИАЛЬНЫЙ ХРОНОТОП
Наименование параметра | Значение |
Тема статьи: | СОЦИАЛЬНЫЙ ХРОНОТОП |
Рубрика (тематическая категория) | Философия |
Определив в общих чертах социальную реальность, займемся теперь формами ее, т. е. социальным пространством и временем. Мы постулируем, что пространство и время - это соответственно экстенсивная и интенсивная формы бытия, т. е. пространство есть расположение одного рядом с другим, подле другого, а время - последовательность одного после другого. Базовая архетипическая структура социального хронотопа коренится в мифологемах. Пространство выражает собой аполлонийскую, а время - дионисийскую сторону бытия.
Вообще говоря, социум раскрывается в социальной философии аполлонически, прежде всего в экстенсивном плане, т. е. как единство сосуществующего многого, - в форме социального пространства, в котором есть собственная социальная геометрия (скажем, ʼʼвертикальное строение мираʼʼ, иерархия). Социальная философия в узком смысле есть философия социального пространства 107 .
Подчеркивая единство двух форм бытия, мы будем говорить о пространстве-времени, или, используя термин М. М. Бахтина, о хронотопе 108 . Это и дает нам возможность обсуждать социальную философию в широком смысле слова, включающую постижение как экстенсивных, так и интенсивных форм бытия.
3.5.1. ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС ПРОСТРАНСТВА-ВРЕМЕНИ
Чтобы осмыслить онтологический статус пространства-времени, необходимо представить субстанциальный и реляционный подходы к нему 1 .
Субстанциальный подход к пространству-времени предполагает, что хронотоп понимается как нечто, самостоятельно существующее наряду с материей и сознанием, как их пустое ʼʼвместилищеʼʼ. Все объекты и субъекты мыслятся существующими в пространстве-времени, причем это пространство-время имеет независимое от объектов и субъектов существование. Пространство - чистая протяженность, а время -чистая длительность, в которую погружены предметы 110 . Свое окончательное выражение субстанциальная концепция хронотопа нашла у И. Ньютона˸ абсолютное пустое пространство есть вместилище материи и не зависит от нее, оставаясь ʼʼвсегда одинаковым и неподвижнымʼʼ 1П.
Субстанциальная концепция - это мысль, органичная для обыденного здравого смысла. Реляционный подход к пространству-времени - это, напротив, трудная мысль для повседневного представления. Реляционный подход намечен Аристотелем и в полной мере сформирован Г. Лейбницем˸ ʼʼЯ... утверждаю, что без материи нет и пространства и что пространство само по себе не представляет абсолютной реальностиʼʼ 112 . С точки зрения реляционной концепции, пространство и время - не особые субстанциальные сущности, а формы существования объектов. Пространство выражает сосуществование, координацию объектов, время - последовательность их состояний 113 . В зависимости от того, существует или не существует в пространстве материальный объект, пространство меняется.
Время и Пространство основные формы существования материи. Философию, прежде всего, интересует вопрос об отношении времени и пространства к материи, т.е. являются ли время и пространство реальными или это чистые абстракции, существующие только в сознании.
Движение материи существует в пространстве и времени – это предельно широкие сущности, которые до сих пор не имеют определения.
Пространство – вместилище тел –обозначалась объективная протяженность форм, тел, вещей и их упорядоченность в человеческом ощущении.
Время – вместилище событий, либо гармонизирующее ряды ощущений, либо объективно присущая всем вещам деятельность.
Пространство и время раскрывают содержание философских рассуждений в историческом, научно-теоретическом или практическом плане.
Таким образом, и пространство и время – это не субстанции. Они характеризуют сущность отношений.
Сущность пространства – совокупность отношений, выражающих координацию сосуществования объектов.
Сущность времени - совокупность отношений, выражающих координацию сменяющих друг друга явлений.
И пространство, и время существуют в объективной реальности.
Свойства пространства и времени: объективность, независимость от сознания, восприятие и измерение.
Философы-идеалисты отрицают зависимость время и пространства от материи и рассудка. Их рассматривали то как формы индивидуального сознания (Беркли,Юм), то как априорные формы чувственного созерцания (Кант полагал, что время – это априорная, доопытная форма созерцания, присущая рассудку во всякой деятельности человека. В движущихся системах время течет медленнее (теория относительности). С другой точки зрения время течет медленнее там, где больше поле тяготения масс. Современное естествознание настаивает на трехмерном пространстве и одномерном времени. В теории относительности 4-х мерное время имеет одно измерение и течет от прошлого к будущему, доказывается это путем необратимости причинно-следственных связей), то как категории абсолютного духа (Гегель).
Материализм подчеркивает объективный характер время и пространства в том, что время и пространство неотделимы от материи, проявляется их универсальность и всеобщность. Пространство выражает порядок расположения одновременно существующих объектов, в той же последовательности существования сменяющих друг друга явлений.
Время необратимо, т.е. всякий материальный процесс развивается в одном направлении – от прошлого к будущему.
Демокрит полагал что есть пустота – время и вместилище – пространство. Эти взгляды поддерживал Ньютон.
Диамат признает не просто внешнюю связь время и пространства с движущейся материей, а считает, что движения является сущностью время и пространство и что, следовательно, материя, движение, время и пространство неотъемлемы друг от друга. Эта идея получила подтверждение в современной физике. Она отбросила старые представления о пространстве как пустом вместилище тел, и о времени как едином для всей бесконечной вселенной. Главный вывод Эйнштейна как раз состоит в установлении того, что время и пространство существуют не сами по себе, в отрыве от материи, а находятся в такой универсальной взаимосвязи, в которой они теряют самостоятельность и выступают как стороны единого и многообразного целого.
Специальная. В ней были объединены понятия движение, пространство и время. Они как свойства материальных объектов меняются от скорости их движения, как и масса, которая возникает со скоростью движения. Появляются понятия масса покоя и масса движения. П и в меняются в завис-и от скорости движения; ритм времени сокращаетя и линейные размеры тела сокращаются. Следовательно не существует единой системы координат и было введено понятие – пространственно-временной интервал – это величина которая не меняется при переходе от одной системы отсчета к другой. Этот интервал позволяет изменяться пространству и времени в разных направлениях, что позволяет ему оставаться постоянным.
Общая теория относительности связала в едино понятия тяготеющей массы, пространства и времени. Ритм времени замедляется. Пространство искривляется под действием поля тяготения. Наблюдения во время солнечных затмений показали что пространство искривляется. Из этого были сделаны следствия на основе геометрии Лобачевского (отрицательная кривизна) и Римана (положительная кривизна), что при положительном искривлении пространства вселенная замкнута, а при отрицательном вселенная бесконечна.
Общая теория относительности доказала, что течение времени и протяженность тел, зависят от скорости движения этих тел и что структура или свойства четырехмерного континуума (пространство-время) изменяются в зависимости от скопления масс вещества и порождаемого им поля тяготения. В создании современной теории время и пространства большую роль сыграли идеи Лобачевского, Гаусса. Открытие неевклидовой геометрии опровергло кантовское учение о времени и пространстве как внеопытных формах чувственного восприятия.
Исследования Бутлерова обнаружили зависимость пространственных свойств от физической природы материальных тел, обусловленность физико-химических свойств материи расположением атомов. Изменчивость представлений о времени и пространстве используют идеалисты для отрицания объективной реальности.
Единство мира заключается в его материальности, в том, что все явления и предметы в мире представляют собой движение материи. В мире нет ничего, что не было бы конкретной формой материи, ее свойством или проявлением свойств и взаимосвязей. Единство мира находит свое выражение в субстанциальности материи как субстрата различных свойств и форм движения, ее несотворимости и неуничтожимости, всеобщности в ее вечности во времени и бесконечности в пространстве. Единство мира проявляется во всеобщей связи явлений и предметов, в наличии у всех видов материи таких универсальных атрибутов как д, пространство, время, способность к саморазвитию и др.
Хроното́п (от др.-греч. χρόνος , «время» и τόπος , «место») - «закономерная связь пространственно-временных координат» . Термин, введённый А.А. Ухтомским в контексте его физиологических исследований, и затем (по почину М. М. Бахтина ) перешедший в гуманитарную сферу. «Ухтомский исходил из того, что гетерохрония есть условие возможной гармонии: увязка во времени, в скоростях, в ритмах действия, а значит и в сроках выполнения отдельных элементов, образует из пространственно разделенных групп функционально определенный "центр"»
Понятия времени и пространства являются одними из самых сложных философских категорий. На протяжении истории философии взгляды на пространство и время менялись несколько раз. Если во времена И. Ньютона господствовала субстанциональная концепция пространства и времени, то с начала ХХ столетия, а именно после создания А. Эйнштейном сначала специальной, а потом и общей теорий относительности, в науке, а также и в философии, утверждается реляционная концепция. В рамках этой концепции время рассматривается в единстве с пространством и движением, как одна из координат пространственно-временного континуума. В Философском энциклопедическом словаре (М., 2003) дается следующее определение времени: время есть форма возникновения, становления, течения, разрушения в мире, а также его самого вместе со всем тем, что к нему относится. Различают два вида времени – это объективное время и субъективное. Объективное время – это время, измеряемое отрезками пути небесных тел. Его необходимо отличать от субъективного , которое основано на осознании времени. Последнее зависит от содержания переживаний человека и является, главным образом, возможностью что-то делать, воспринимать. Именно понятие субъективного времени тесно связано с такими философскими категориями как жизнь, смысл и т.д.
По мнению великого немецкого философа, представителя экзистенциализма М. Хайдеггера, написавшего труд «Бытие и время», времени нет ни в субъекте, ни в объекте, ни «внутри», ни «вовне». Оно «есть» раньше любой субъективности и объективности, ибо оно является условием самой возможности для этого «раньше», для этого бытия (и бытия человека в том числе). Большую роль играет время как способ существования человека, в котором он необходимо должен переживать прошедшее, настоящее и будущее, поэтому время можно рассматривать как безусловную предпосылку бытия человека. По И. Канту, время является формальным априорным условием всех явлений вообще.
Существует еще один специфический подход к решению проблемы времени, в рамках которого выделяется понятие «исторического времени». Эпоха так называемого «исторического времени» охватывает приблизительно 6 тысяч лет, предисторического времени - несколько сот тысячелетий, геологического времени - несколько миллиардов лет, космическое время - бесконечно. Если допустить, что человек на Земле существует около 550 тысяч лет, и положить эти 550 тысяч равными одному двадцатичетырехчасовому дню, то тогда 6 тысяч лет исторического времени, то есть вся «мировая история», составят всего-навсего 16 последних минут жизни в течение этого дня.
В том же Философском энциклопедическом словаре пространство определяется как то, что является общим всем переживаниям, возникающим благодаря органам чувств. И. Кант в своей работе «Критика чистого разума» анализировал пространство как форму всех явлений внешних органов чувств, то есть как формальное свойство всякого восприятия внешнего мира, благодаря чему только и возможны наши внешние наглядные представления. Он доказал эмпирическую реальность пространства, то есть его априорность по отношению к опыту, и одновременно его трансцендентальную идеальность. Современная теория относительности отрицает конкретность пространства, тем самым «оно не создается из мира, но только затем уже привносится задним числом именно в метрику четырехмерного многообразия, которое возникает благодаря тому, что пространство и время связаны в единый (четырехмерный) континуум посредством скорости света» (М. Plank. Vom Relativen zum Absoluten, 1925).
В классической науке, сформировавшейся под влиянием идей Р. Декарта и И. Ньютона, вневременность, внеисторичность принимались как условия истинности. Однако такое положение уже не устраивало ученых неклассического периода. Требовалось переосмысление понятий времени и пространства не только в естествознании, но и в рамках формирующегося социально-гуманитарного познания возникали новые подходы к решению проблемы пространства и времени, которые учитывали специфику предмета социально-гуманитарных наук.
Свой подход к решению данной проблемы предложил великий российский ученый М. М. Бахтин. Он утверждал, что в гуманитарном знании познание мира должно строиться не в отвлечении от человека, как это делается в теоретизированном мире естественнонаучного рационализма, но на основе доверия целостному субъекту – человеку познающему. Тогда познание превращается в поступок ответственно мыслящего сознания и предстает как заинтересованное понимание. Отсюда и особая структура познавательного акта в социально-гуманитарном познании, которая предполагает временную, пространственную и смысловую вненаходимость. То есть традиционное бинарное отношение субъект – объект познания становится как минимум тернарным: субъект относится к объекту через систему ценностных или коммуникативных отношений, и сам предстает в двуединости я и другой, автор и герой.
М. М. Бахтин выделяет в качестве основы гуманитарного знания анализ текста. Текст для него – это первичная реальность и исходная точка всякой гуманитарной дисциплины. Он концентрирует все особенности гуманитарного знания и познавательной деятельности – его коммуникативную, смыслополагающую и ценностную природу. Важнейшая форма анализа текста – выявление ценностно-мировоззренческих предпосылок гуманитарного знания, особенно тех, которые скрыты в содержании текста.
Необходимо учитывать как атрибут текста и его диалогичность, коммуникативную природу. Как результат познавательной деятельности текст одновременно синтезирует разные уровни и формы отображения действительности:
2) отображение философско-эстетических и других ценностей автора и через них – менталитета эпохи;
3) присутствие в диалоге текста двух сознаний, объективную возможность интерпретации его другим сознанием, другой культурой.
Выявление скрытого содержания текстов не имеет характера логического следования, опирается на догадки, гипотезы, требует прямых или косвенных доказательств правомерности выявленных предпосылок.
Еще одна особенность текста: исследователь, принадлежащий к другой культуре, может выявить скрытые смыслы, объективно существовавшие, но недоступные людям, выросшим в данной культуре.
Таким образом, текст обладает объективными свойствами, обеспечивающими ему реальное существование и передачу в культуре, причем не только в своей прямой функции – носителя информации, но и как явления культуры, ее гуманистических параметров, существующих в неявной форме и выступающих предпосылками разнообразных реконструкций и интерпретаций. Интерпретация текста представителями другой культуры значительно осложнена. Могут возникнуть межкультурные лакуны, пробелы, несовпадения. Философско-методологический анализ проблем и особенностей гуманистических текстов позволяет выявить приемы и способы решения принципиальной задачи гуманитарного знания – теоретическая реконструкция субъекта, стоящего за знанием, социально-историческая интерпретация культуры, породившей такого субъекта.
Новый подход М. М. Бахтина к понятиям пространства и времени в гуманитарном познании соединяет действующее познающие сознание и все, мыслимые пространственные и временные отношения в единый центр – «архитектоническое целое». При этом появляется эмоционально-волевое конкретное многообразие мира, в котором пространственный и временной моменты определяют мое действительно единственное место и действительный неповторимый исторический день и час свершения. Эти идеи близки философской герменевтике, в рамках которой время также осмысливается разными способами, с одной стороны, как роль временной дистанции между автором и интерпретатором, с другой, как параметр исторического разума и т.д.
Это «архитектоническое целое» находит свое выражение в понятии хронотопа, которое разрабатывает М. М. Бахтин. Хронотоп есть конкретное единство пространственно-временных характеристик для конкретной ситуации. Это единство пространственных и временных параметров, направленное на определение смысла. Впервые термин хронотоп был использован в психологии российским ученым А. А. Ухтомским. Широкое распространение в литературоведении, а затем в других социально-гуманитарных науках получил благодаря трудам М. М. Бахтина.
Хронотоп (от греч. chronos - время и topos - место) - изображение (отражение) времени и пространства в художественном произведении в их единстве, взаимосвязи и взаимовлиянии. Он воспроизводит пространственно-временную картину мира и организует композицию произведения, но при этом не прямо, непосредственно отображает время и пространство, а рисует их условный образ, поэтому в произведении искусства художественное время и художественное пространство не тождественны реальным, это именно образы времени и пространства со своими признаками и особенностями. Например, время в литературном произведении может быть либо соотнесено, либо не соотнесено с историческим, может быть непрерывным (линейно развертывающимся) или иметь временные перестановки, может быть намеренно замедлено автором или свернуто до ремарки. Может протекать параллельно в разных сюжетных линиях произведения (например, толстовский прием изображения в романе «Война и мир» одновременного действия в различных точках пространства). Создаваемое писателем художественное пространство - некая модель, картина мира, в котором происходит действие. Пространство может быть широким или узким, открытым или замкнутым, реальным (как в летописи) или вымышленным (как в сказке, в фантастическом произведении). Различные составляющие хронотопа в произведениях зачастую могут иметь символический смысл.
Кроме того, по мысли М.М. Бахтина, жанровая специфика произведения определяется, прежде всего, хронотопом (например, историческое или фантастическое время и пространство в балладе, эпическое время в произведениях эпических жанров, субъективно отраженные время и пространство в лирических и т.д.). По Бахтину, аксиологическая направленность пространственно-временного единства является главной, так как основная функция художественного произведения состоит в выражении личностной позиции, смысла. Поэтому вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопа. Иначе говоря, содержащиеся в произведении смыслы могут быть объективированы только через их пространственно-временное выражение. Причем, собственными хронотопами (и раскрываемыми ими смыслами) обладают и автор, и само произведение, и воспринимающий его читатель (слушатель, зритель). Таким образом, проявляется диалогичность бытия.
М. М. Бахтин наполнил это понятие культурно-историческим, ценностным смыслом. Для него пространство и время – это необходимые формы всякого, в том числе и гуманитарного познания. Это формы самой реальной действительности. В «художественном хронотопе» время сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Поэтому становится возможным превращение хронотопа в универсальную, фундаментальную категорию, которая может стать одним из принципиально новых оснований гносеологии, до сих пор в полной мере, не освоившей и даже избегающей конкретных пространственно-временных характеристик знания и познавательной деятельности.
Андрей Шабага
Для начала мы выскажем следующее утверждение: на ход социального развития вообще и идентичность исторического субъекта в частности влияют, прежде всего, социальные характеристики пространства и времени. Из утверждения следует, что мы собираемся рассматривать не столько физические характеристики изменений времени и пространства, в котором развивается то или иное общество, сколько особенности включённости социума в тот или иной социальный хронотоп. То есть в совокупность социального пространства-времени, воспринимаемого как единый феномен. Ибо социальное пространство порождает социальное время, которое, в свою очередь, проявляет себя через социальное пространство.
Поэтому, с нашей точки зрения, в корректном описании идентичности всякого исторического субъекта наряду с социальным пространством, должны быть указаны и его темпоральные характеристики. При этом под различными фазами социального времени-пространства мы подразумеваем качественно отличающиеся друг от друга состояния социального пространства. Из чего следует, что социальное время представляет собой способ измерения изменений социального пространства . Поэтому к социальным хронотопам могут быть отнесены такие известные всем феномены, как урбанизация, христианство, колониализм, постиндустриализация, а также коммунизм, неофеодализм и т.п. Из этого следует, что социальное время-пространство может иметь как умозрительный (предлагаемый социальный хронотоп ), так и воплощаемый характер (реализуемый социальный хронотоп ). Заметим также, что практически все социальные хронотопы , будучи по своей природе связаны с изменениями общественной мысли и общественных отношений, были так или иначе предложены обществу. Но далеко не все из них были выбраны. На это существовали разные причины: и неприятие обществом, и неготовность, и невозможность принятия по причине внешней зависимости и т.д.
Отметим также, что изменения, порождённые социальным хронотопом, могут происходить сразу же (синхронно) или иметь отложенный вид. Приведём примеры для обоих случаев. Первый проиллюстрируем в связи с резкими пространственными изменениями в Москве, произошедшими в результате выбора, сделанного Петром. Этот выбор привёл к тому, что была предпринята попытка насильно навязать русскому обществу конца XVII - начала XVIII века взятый в качестве образца, западноевропейский (голландский) хронотоп. Одним из ближайших следствий этой попытки стало резкое изменение облика Москвы. Разумеется, Москва не приобрела ни облика, ни статуса западноевропейского исторического субъекта (поскольку этот образец был обязателен лишь для дворян и служилых людей). Но, тем не менее, за короткий период правительственные учреждения, а вслед за ними и дворцы с усадьбами, за которыми последовали и жилища простого люда, переместились из центра города на север. В Немецкой слободе и прилегающей к ней местности были выстроены здания Сената, царской резиденции и т.д. Излишне говорить, что архитектура этих сооружений и планировка местности резко отличались от кремлёвского образца.
Даже в настоящее время к северу от Кремля сосредоточена основная масса дворцов как правительственного, так и частного назначения. Эти здания до сих пор, даже потеряв прежний статус, определяют особенности развития города. Они продолжают задавать тон в организации «идеального» пространства с его упорядоченной архитектурной планировкой, парками, включающими в себя отрегулированные водные бассейны и т.п., то есть всего того, что было в крайне малой степени присуще допетровскому способу организации пространства.
Приведём другой пример. Мы знаем, что главной улицей в современной Москве является Тверская. Но она была главной не всегда. Тверская, как свидетельствуют источники, возникла в XV веке на месте проселочной дороги из Москвы в Тверь. В это время Тверь была крупнейшим из городов, расположенных сравнительно недалеко от Москвы. Однако знание нюансов подобного рода еще не дает нам ответ на вопрос, почему главной стала именно она, а не часть бывшей дороги на другой крупный город - Дмитров, превратившаяся примерно в это же время в улицу Дмитровку (сейчас - улица Большая Дмитровка, расположенная неподалеку от Тверской). Поэтому продолжим наши изыскания. Заглянув в литературу, относящуюся к XVIII веку, мы найдем сообщение о том, что в результате переноса столицы России из Москвы в Петербург эта улица получила особый статус: по ней проезжали русские цари для коронации в Кремле и ею же возвращались обратно в Петербург. И хотя последняя коронация была в России более ста лет назад общественная структура улицы сложилась настолько прочно, что даже после неоднократной смены политических режимов за Тверской сохранились не только те социальные функции, что были присущи ей прежде, но и добавились новые.
Помимо дома московского градоначальника (нынешняя мэрия), на Тверской появились новые министерства и управления - то есть возросло ее значение, как управленческого центра. Помимо старых, всем известных московских магазинов (Елисеевский гастроном, Филипповская булочная) появились новые, были реконструированы и расширены старые гостиницы («Националь», «Центральная» и др.). Это увеличило значение Тверской, как торгового и туристического центра. Перевод Государственной Думы на угол Тверской повысило статус улицы до уровня одного из политических центров общества. Таким образом, мы видим, как социальное время-пространство создаёт предпосылки для изменения городского пространства и даёт импульс развитию многообразных социальных связей этой части Москвы.
Приведём ещё несколько примеров. Возьмём для начала послереволюционный Париж. Одним из внешних проявлений социальных изменений, вызванных Великой революцией, была его пространственная реконструкция. Но если Бастилия была снесена в самом начале революционных событий (на её месте появилась площадь), то для появления многочисленных проспектов и бульваров, возникших на месте бывших крепостных валов, частных владений и монастырей, понадобилось около ста лет. Они связали разные части города, что напрямую отвечало потребностям победивших страт (буржуазии, торговцев, ремесленников, рабочих). В результате Париж окончательно утратил следы феодального устройства, соответствовавшего прежнему времени и пространственному способу организации общества. Похожие попытки подогнать физическое пространство под ментальные пространственные конструкты были свойственны и более поздним социальным радикалам. В Советской России на смену частным владениям пришли коммунальные дома, которые преобразовывали среду городов и зданий в пространство, соответствующее концепции взаимной помощи и поддержки.
В фашистской Италии была предпринята попытка преобразовать социальную среду, исходя из совмещения классических представлений об организации пространства с функционализмом первых десятилетий ХХ века. В столице страны Муссолини, пытаясь воодушевить римлян на распространение итальянского владычества на средиземноморском пространстве (некогда входившего в состав империи), приказал снести сотни строений, чтобы открыть доступ к форумам эпохи Древнего Рима. Имея в виду древнеримский способ освоения пространства, Муссолини давал задания своим градостроителям относительно строительства городов с принципиально новой организацией пространства и модернизации старых городов за счёт новых функциональных построек.
На этом основании мы можем дать ещё одно определение социального хронотопа . Он представляется нам, как мыслимое, идеальное время-пространство, которое в случае его принятия обществом, может быть реализовано в физическом пространстве. В некоторых случаях это пространство может быть принято обществом, но не иметь своего физического воплощения, т.е. проявлять себя в виде социального фантома, или, используя терминологию Аквината, существовать до своего видимого проявления - ante rem . Это ментальное пространство в том смысле, что, во-первых, оно порождено умом и существует в умах людей, а, во-вторых, потому, что структура этой ментальности имеет пространственную организацию. Под пространственной организацией мы понимаем то, что ментальная структура состоит из элементов, связи между которыми предопределяют объём, как в случае представления структуры в виде образа, так и в случае воплощения этой структуры в реальном пространстве.
Можно отметить ещё одну особенность социального хронотопа: он представляет собой концептуальное пространство. Это пространство концептуально в том смысле, что его структура парадигмальна, то есть, представлена в виде некоего образца, следуя которому можно изменить «действительное» пространство (как физическое, так и социальное). В результате воздействия концептуального пространства, физическое приобретает такую форму, в которой всё становится сообразно и соразмерно человеку. В частности это находит своё проявление в особом виде времени. В.И.Вернадский в этой связи высказывал предположение, что ноосфера, будучи продуктом «переработки научной мысли социального человечества» представляет собой особый пространственно-временной континуум, в котором время проявляется не в качестве четвёртой координаты, а в виде смены поколений.
Пространственная организация ментального хронотопа связана, на наш взгляд, со свойством человеческого мышления оперировать в своей деятельности пространственными образами. Ибо линии, схемы и абстрактные понятия, используемые человеком для описания тех или иных явлений и процессов, являются для него лишь языком, то есть средством передачи тех или иных качеств объёмного мира. Этот язык (как естественный, так и искусственный) был призван описывать пространство и все явления в нём проистекающие. В силу этого всякая попытка вытеснения из языка пространственных характеристик связана со значительными условностями. Возьмём в качестве примера рассуждения Платона. Большинство его идей в неявной форме обладают пространственными характеристиками (например, идея корабля, в которой уже заложен принцип длины, ширины и высоты). Что касается других - например, идеи прекрасного, добродетели или свободы - о которых так любил рассуждать платоновский Сократ, - то они также немыслимы вне пространства или, точнее, социального пространства. Коротко говоря, пространственное мышление было свойственно всем социальным мыслителям, как древним, так и современным.
Благодаря этому мы не только понимаем, но и представляем утопические общества Платона (которые он изобразил в повествовании об Атлантиде и в диалоге о государстве), Т.Мора и их многочисленных последователей. Одни из них предпочитали населять своими конструктами южные острова, другие - отдалённые земли, а в последние двести лет стали создавать образцы идеальных обществ на других планетах (да что говорить об островах и планетах, если даже рай и ад, согласно ряду христианских концепций, имеют свою топографию). Подобные творения обычно относят к социально-философской литературе, определяя их, как утопические (т.е. описывающие несуществующее место). Подобное название, которое после «Утопии» Т.Мора стало определять целый жанр, служило указанием того, что речь идёт только о концептуальном, а не о реальном пространстве.
Но пренебрегать значением подобных концептуальных пространств, которые обладают парадигмальным потенциалом для преобразования, тоже было бы весьма опрометчиво. Ибо, если они и не всегда обладают прямым воздействием на выбор образца, с которым большинство общества хотело бы так или иначе идентифицироваться, то косвенное воздействие (подчас в весьма отдалённой перспективе) на поиск желаемого социального пространства вряд ли стоит кому-либо доказывать.
Но, разумеется, поиски новой концептуально-пространственной идентичности были свойственны не только социальным мыслителям; это было и есть повсеместное явление. Объяснение сего феномена заключается в том, что, во-первых, представления о необходимости изменения социального ландшафта нередко зарождались даже в низах (о чём свидетельствуют многочисленные бунты и восстания бедноты в разных странах). А, во-вторых, в произведениях признанных и влиятельных философов наиболее значимые и востребованные феномены (такие как свобода, права личности и др.) были подчас настолько лапидарно описаны, что создавалось впечатление о преднамеренном отсутствии точного определения. Рассмотрим это утверждение на примере понятия «свобода», которое было ключевым для значительной части французов XVIII в, не представлявших без неё грядущего переустройства социального пространства Франции.
При этом французы (мы имеем в виду, прежде всего, т.н. третье сословие) в конце XVIII в боролись не за какие-то абстрактные идеи свободы и равенства. Думать так - значит сильно недооценивать их умственные способности. Они прекрасно понимали, что эти идеи лишь упрощённо выражают то, что они достаточно ясно представляли себе в виде вполне житейских ценностей, воплощённых во временно-пространственных координатах. И представляли подчас весьма отлично от того, как их изображали признанные идеологи того времени (такие как Вольтер, энциклопедисты, Руссо). Что, кстати говоря, вполне соответствовало представлениям одного из них (Гельвеция), заметившего, что от несчастных нельзя требовать совершенства. К тому же идеологи, ориентируясь на свои концептуальные пространства, призывали по существу к разным свободам. Вольтера вполне устраивало пространство современной ему Франции, которое нужно было лишь иначе обустроить (кстати, под надзором королевской власти). А вот Руссо утверждал, что настоящая свобода была возможна лишь на лоне природы, в пространстве, лишённом почти всяких признаков культуры, ибо немыслимое без частной собственности культурное пространство, равно как и породившее его гражданское общество, являются величайшим злом человечества.
Всё это привело к тому, что идеи просветителей были приспособлены под насущные проблемы наиболее радикальных представителей третьего сословия, проповедовавших беспощадную войну против аристократов. Понятие свободы (как, впрочем, равенства и братства) было настолько искажено, что проявлялось в чуть ли не вседозволенности народных масс, руководимых «друзьями народа». Ближайшим следствием этого явилась социальная агрессия. Вначале она была обращена во внутрь общества (что привело к неслыханному ранее во Франции террору), а затем перенаправлена вовне (в этом случае объектом террора стали все европейские государства). В результате социальное пространство и время Франции, а затем и обществ Западной и Центральной (жертв французской агрессии) изменилось почти до неузнаваемости. А это, в свою очередь, не могло не сказаться на идентификационных изменениях.
Французы уже никогда не расставались с самоощущением личной свободы. В остальных западноевропейских странах, под влиянием занесённых французами идей о примате нации, постепенно происходила смена феодальной (т.е. узкосословной) идентичности их сообществ и наметился явный крен в сторону движения к образованию национальных государств. Иными словами изменение социального хронотопа с необходимостью влечёт за собой и изменения идентичности исторического субъекта .
Подробнее: Шабага А.В. Исторический субъект в поисках своего Я. - М.: РУДН, 2009. - 524 с.
Объективное и субъективное время.
Человек в своей повседневности воспринимает мир на чувственно-созерцательном уровне, где телесная материя, движение, пространство и время не отделены друг от друга. Никто и никогда не воспринимал ни «чистого» пространства, ни «чистого» времени, ни материальных тел вне пространства и времени. Но философия на протяжении своей истории пыталась понять, что есть время и пространство как таковые.
Аристотель, отождествляя время и движение, писал, что как в движении, так и во времени всегда есть некоторое «прежде» и некоторое отличное от него «после». Именно в силу движения мы распознаем различные, не совпадающие друг с другом «теперь». Время - последовательность этих «теперь», их смена, перечисление. Оно является «числом движения в связи предыдущего и последующего».
И. Ньютон говорил об абсолютном времени, которое «само по себе и по своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется длительностью», и «абсолютном пространстве, как «вместилище» тел». Исторически сложилось так, что на протяжении XVIII-XIX веков концепция абсолютного времени и абсолютного пространства (которую иногда называют субстанциональной) стала ведущей как в философии, так и в естествознании. Эта концепция была метафизична (здесь термин «метафизика» употребляется в его частном значении как противоположность диалектике), ибо разрывала связь движущейся материи, пространства и времени: получалась, что могло существовать «чистое» пространство вне материи или «чистое» время, абсолютно не связанное с материальными процессами. Тем не менее эти метафизические представления о пространстве и времени имели под собой определенные эмпирические основания. В макромире, который является основной средой обитания человека, чувственно не наблюдается непосредственная связь между пространством, временем и движущимся пред-
метом. Объект может быть удален из определенного места, но после его удаления пространственный топос (от греч. topos - место) не изменится и не исчезнет. Аналогичным образом воспринимается и время как безразличное к объектам.
Эти представления подверглись критике Гегелем, причем в то время, когда наука еще была метафизической и механистической. «Мы не можем, - писал он - обнаружить никакого пространства, которое было бы самостоятельным пространством; оно всегда есть наполненное пространство и нигде не отличается от своего наполнения» и «не во времени все возникает и преходит, а само время есть это становление, есть возникновение и прехождение». То есть задолго до А. Эйнштейна Гегель, опираясь на метод диалектики, пришел к выводу о тесной связи материи, пространства и времени. Естественнонаучные аргументы, опровергающие матафизичес-кие представления о природе пространства и времени, стали складываться лишь к концу XIX века.
В специальной теории относительности (1905) А. Эйнштейн установил, что геометрические свойства пространства и времени зависят от распределения в них гравитационных масс: вблизи тяжелых объектов геометрические свойства пространства и времени начинают отклоняться от евклидовых, а временная темпоральность замедляется. Общая теория относительности (ОТО), которая была завершена Эйнштейном в 1916 г., показала зависимость пространственно-временных свойств от скорости движения и взаимодействия материальных систем: при приближении скорости движения тел к скорости света их масса увеличивается, а временные процессы замедляются. Сам Эйнштейн, разъясняя суть ОТО, писал: «Суть такова: раньше считали, что если каким-нибудь чудом все материальные вещи исчезли бы вдруг, то пространство и время остались бы. Согласно же теории относительности вместе с вещами исчезли бы и пространство и время».
Объективное время - это форма бытия материи, характеризующая длительность существования всех объектов, последовательную смену их состояний, т.е. изменение и развитие. Время образует не только временной порядок, но и выражает каузальный (при-
чинный) строй Вселенной. Всеобщность времени означает, что оно присуще всем структурам универсума, но на каждом уровне организации материи проявляет себя специфично. В связи с этим говорят о времени микро-, макро- и мегамира, живой (биологическое и психологическое время) и социально организованной материи (социальное время). Объективность времени означает, что время пронизывает все структуры универсума, независимо от возможности восприятия или отсутствия таковой.
Ученые выделяют метрические и топологические свойства времени. Основными метрическими характеристиками времени являются длительность и мгновение. Мгновение - это далее не рас-членимый квант длительности. Длительность понимается как совокупность мгновений, заключенная в границы между начальным и конечным мгновением существования того или иного объекта. Длительность - это продолжительность, в течение которой сохраняется существование объекта. Миг и длительность есть неразрывные, друг друга обусловливающие и друг друга отрицающие характеристики времени.
К топологическим свойствам времени относят однонаправленность (векторность), одномерность, необратимость. Эти свойства, кстати, до сих пор не получили достаточного обоснования. Здесь уместно вспомнить о парадоксе времени, который был сформулирован еще Аристотелем и дополнен Августином Блаженным. Аристотель рассуждал: «Прошлое не существует уже, будущее не существует еще, следовательно, актуально существует лишь настоящее». Если предположить, что само настоящее стягивается в лишенное длительности мгновение, то тогда правомерен вывод Бл. Августина о том, что настоящее тоже не существует. Таким образом, оказывается, что время вообще не обладает реальностью. Этот ложный вывод об исчезновении времени вытекает из предположения, что время существует вне материальных объектов.
Время - одно из уникальных явлений, для которого существуют два способа описания: (а) прошлое-настоящее-будущее; (б) раньше-одновременно-позже. Эти виды описания обусловлены тем фактом, что в осмыслении времени присутствуют как эталонный
количественный аспект, так субъективная, психологическая окраска переживания временного потока, мировоззренческая оценка течения времени. В тех случаях, когда фиксируются количественные характеристики времени, предпочтение отдается второму описанию. Так, говорят, например, на 4 минуты раньше, на 5 минут позже и т.п. (Структура нашего языка не позволяет строить предложения типа: 4 часа «прошедшее», 5 минут «будущее»). Связка понятий «прошлое - настоящее - будущее» более пригодна для передачи психологического, качественно содержательного описания времени. Эти два временных языка были выделены и разграничены в 1908 г. Дж. Мак-Таггартом, что позволило уточнить различия объективного и субъективного времени. События, существующие в прошлом, настоящем и будущем, непрерывно меняют временную определенность: прошлые события становятся все более прошлыми, будущие - все менее будущими.
Время как метризованная длительность имеет огромное значение в жизни человека. Индивид включен во временные процессы и как наблюдатель, и как участник, а ход и течение событий становятся во многом зависимы от него. Понятие субъективного времени отражает эту зависимость. Если над физическим временем человек не властен, то организация собственной жизнедеятельности, ее ритмика зависят от человека. Человек раскрывается во времени, стремится использовать время с пользой, эффективно, рационально. С точки зрения ретроспективного анализа все события выстраиваются в цепочку линейной зависимости, где жестко и однозначно прослеживается связь между прошлым, настоящим и будущим, но стоит только обратить свои взоры в будущее, становится ясно, что будущее не является наперед заданным состоянием, оно зависит от человеческой деятельности, от его выбора. На будущее можно влиять, его можно строить и изменять. Немецкий философ науки Ганс Рейхенбах отмечал в этой связи, что мы не можем изменить прошлое, но мы можем изменить будущее. Мы можем иметь протоколы прошлого, но не будущего.
Важно отметить, что существование человека как (а) сложной макросистемы, (б) живого организма и (в) социального существа протекает как бы в разных временных масштабах с разными относи-
тельно друг друга скоростями при наличии единого эталонного физического времени.
Субъективное время - это качественно отличная от объективного времени метризованная длительность, которая отражает в нашем сознании на основании информационного объема психологической памяти цепочку состоявшихся, существующих и ожидаемых событий и состояний. Оно психологизировано и зависит от интенсивности внутренних ощущений, опыта души, памяти и воображения человека, его темперамента. Субъективное время, воспроизводя информационные образы, указывает не столько на физическое существование в прошлом и настоящем событий и процессов, сколько на их значение для человека.
В рамках субъективного времени различается концептуальное и перцептуальное (от лат. perceptio - восприятие) отражение времени. Концептуальное отражение происходит с помощью наших знаний и представлений. Перцептуальное отражение времени - это ощущение времени в чувственном восприятии людей. Субъективное время, также как и объективно-физическое, имеет размерность: прошлое, настоящее, будущее, с той лишь разницей, что в нем возможна информационно-виртуальная инверсия, когда человек, реально и физически пребывая в настоящем, может «окунуться» в детство, вновь пережить первую любовь, почувствовать горечь возможных потерь и т.д. Субъективному времени присуща возможность движения по стреле времени от момента настоящего к прошлому и будущему, либо многократное воспроизведение в переживаниях событий настоящего. Субъективное время вносит в реально происходящие процессы значимость и оценку, эмоциональность и интенсивность переживания. Оно принципиально неравномерно, в нем нет единственной истинной меры длительности.
Следы от исчезнувших, «ушедших в прошлое» событий и состояний остаются в нейронных структурах головного мозга и могут быть «разархивизированы» (от слова «архив) и активизированы. Творец кибернетики Н. Винер высказывал гипотезу, что интуиция времени у человека связана с ритмами его мозга, в част-
ности, с альфа-ритмом, характеризующим его активность. Чувство времени связывается также и с обменными процессами. Поскольку в старости интенсивность обмена веществ уменьшается, то и ход внутреннего «часового механизма» замедляется. В живые организмы как бы встроены некие «биологические часы», координирующие свою работу с биологическими ритмами, которые, в свою очередь, связаны с геофизическими ритмами смены времен года и времени суток. Вместе с тем во внутреннем времени не существует ни секунд, ни часов.
По отношению к будущему человек не располагает теми «следами», которые запечатлелись в структуре головного мозга, но может на уровне психики моделировать предстоящие события и формировать образ вероятностного будущего. На основе такого прогноза и моделирования происходит некое предпрограммиро-вание будущей ситуации, поведения и деятельности, которое имеет детерминирующее значение. Формируется информационно протяженный в будущее временной поток, информационная модель будущего, которая создается силой сознания самого субъекта. В этом состоит своеобразная особенность будущего субъективного времени.
Субъективное время восприятия настоящего В. Вундт объяснял как «единомоментальное восприятие» ряда последовательных событий (можно сказать, что речь идет о сканировании временной длительности). Человек не осознает и не воспринимает ежесекундной дискретности времени, напротив, он чувствует себя окруженным временной континуальностью, т.е. постоянным временным потоком. Квант субъективного времени может быть наполнен как информационным посланием из прошлого, так и содержать в себе посыл в будущее. Во внутренней субъективной реальности человек с легкостью «перемещается во времени», а потому мгновение, оставаясь мгновением, оказывается текущим и длящимся, что особенно характерно для состояний, получивших название «двуко-лейности переживаний», когда стресс оказывается столь силен, что человек воспринимает моменты прошедшей жизни как поток переживаний, сопровождающий непосредственно текущее настоящее.
Постижению характеристик и особенностей субъективного времени отводили значительное место в своих учениях выдающиеся философы XX века А. Бергсон, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, О. Шпенглер и др. О внутреннем чувстве времени, его «длении» первым в начале XX века заговорил французский философ А. Бергсон. Именно это время, носителем которого является субъект, он считал истинным. Внешнее время истолковывалось им как причастность окружающего мира к внутренней длительности. О. Шпенглер в книге «Закат Европы» также отмечал, что словом «время» обозначается нечто личное, нечто такое, что ощущается с внутренней достоверностью, как противоположность тому чужому, которое вмешивается в нашу жизнь. Э. Гуссерль ввел понятия «времени-сознания», «имманентного времени потока познания», сопровождаемого переживаниями. М. Хайдеггер говорил о «временности присутствия» как способе бытия конечного человека. В этой «временности присутствия» раскрывается сам человек и для него раскрывает мир. К. Ясперс выделил «осевое время» для концептуализации соотношения прошлого, настоящего и будущего в истории.
К темпоральной проблематике относится и вопрос о многообразии типов временных отношений. Помимо субъективного времени к ним относят внутреннее и внешнее время системы, время человеческого бытия, культурно-историческое время эпохи и т.д.
Социальное и культурно-историческое время.
Социальное бытие - это такая же реальность, как и мир физических объектов, а потому имеет свое время. Социальное время - это совокупность темпоральных отношений в обществе, временные параметры деятельности людей, характеризующие процессы изменчивости, происходящие в обществе.
Социальное время имеет собственную организацию и структуру: (а) время, характеризующее историю народа и человечества;
(б) время расцвета наций и этносов, той или иной общественно-
политической системы, того или иного государства или страны;
(в) время человеческого бытия.
Исторические преобразования отражают социальное время человечества и свидетельствуют о его неравномерности. Социальное время есть противоречивый процесс, включающий в себя фазы замедления и ускорения, застоя и взрыва, цикличности и необратимости. Так, в эпоху революционных преобразований историческое время ускоряется, «спрессовывается», насыщаясь эпохальными событиями. Современная цивилизация наращивает темпы своего развития, в то время как на ранних этапах развития человеческого общества они были замедлены.
В структуре социального времени можно выделить повторение и ориентацию на традицию. Речь, конечно, идет об относительной, а не абсолютной повторяемости. Однако общество должно постоянно воспроизводить весь цикл развития: производство, распределение, обмен и потребление. В противном случае, оно будет обречено на гибель. Люди в своей жизнедеятельности должны также повсеместно повторять социально распределенные между ними роли и функции, а общественные структуры соблюдать институциональные нормы. В этой связи различают синхронное (совпадение во времени процессов и их актуальное взаимодействие) и диахронное (последовательные временные взаимодействия) социальное время. Из-за несогласованности синхронных и диахронных процессов в социальном времени могут возникать противоречия, разрешение которых предполагает активную деятельность человека, участие человеческого фактора. В структуре социального времени выделяют ритм и последовательность. Ритм характеризует определенную повторяемость одновременно или последовательно существующих процессов и событий. Ритму противостоит аритмичность, когда происходят общественные трансформации и жизнедеятельность общества приобретает хаотичный, неупорядоченный характер. Единство изменения и устойчивости порождает периодичность, т.е. смену периодов. Так, современная российская экономика - это период посткризисных изменений. До этого был период рыночных трансформаций постсоциалистической экономики, а еще раньше - период планово-централизованной экономики.
Структура социального времени первична по отношению к деятельности личности. От того, совпадает ли ритм человеческой жизнедеятельности с ритмом общества, или отстает от него, зависит качество жизни человека. В современном постиндустриальном обществе социальное время набирает скорость и «уплотняется». Природные биологические ритмы человеческого организма становятся несоизмеримыми с нарастающими ритмами социального времени, что приводит ко многим негативным последствиям. Возникает протест против безумного «бега» общества постиндустриального времени. Переход на интенсивный путь развития общества предполагает сокращение потерь социального времени. Но само словосочетание «сэкономить время» применимо только по отношению к социальному, а не физическому времени, метрика которого задана самой природой. Социальное время может быть комфортным для индивида, а может выступать как чуждое и враждебное ему, навязывающее непосильные ритм и скорость. Поэтому социальное проектирование будущего становится очень значимым для человека. Это проектирование приобретает разные формы: (а) утопии, т.е. того, что реально неосуществимо; (б) культа будущего, когда приносится в жертву во имя будущего. Однако отказ от проектирования будущего приводит к появлению жизненной установки, согласно которой важно «ловить мгновения», жить одним днем, не учитывать свойство транзитивности (от лат. transitus - переход) времени, что означает отказ транслировать опыт от поколения к поколению.
Можно также выделить следующие временные ходы: (а) замедленное течение социального времени; (б) время активной борьбы между прошлым и будущим; (в) взрывное время или скачкообразный временной ход; (г) циклическое время. Но могут быть выделены и другие, менее бесспорные, типы временных отношений социальных структур: (а) иллюзорное время; (б) время неуверенности, обусловленное появлением нерегулярных общественно-социальных пульсаций и аритмичности; (в) медленно бегущее время, когда будущее актуализируется в настоящем и
застывает; (г) время доброе и злое, благополучное и неблагополучное и т.д.
Культурно-историческое время характеризуется тем, что указывает на своеобразие развития истории и культуры. Культурно-историческое время характеризует длительность существования и качественную смену состояний тех или иных цивилизаций, каждая из которых имеет время зарождения, расцвета и заката. Время в культуре тесно связано с ощущением бренности жизни, с духовными переживаниями человека и поиском ответа на вопрос о смысле его жизни, смысле и цели истории. Культурно-историческое время разделяется на период до рождества Христова и после него. В истории культуры есть понятие «сакрального» времени, с которым связывали ритуалы, жертвоприношения и пр. В религии время человека воспринимается специфически как инверсивное: физическая смерть истолковывается как подлинное рождение для новой жизни, а физическое рождение как трудная дорога подготовки к новому рождению (смерти). Есть много метафор, в которых метко выражены характеристики культурно-исторического времени: «времена церкви», «времена купцов», «время тиранов», «всепожирающий Кронос» и пр.
Характеристикой культурно-исторического времени является его персонификация, когда время обретает собственное имя, метафорически украшая культурный дискурс: фатум, судьба, золотой век, конец света, болезнь времени и пр. Персонификация времени широко распространена в мифологии, поэзии, художественной литературе, проникает она и в обыденную речь. Как отмечал русский философ Н. Бердяев, последняя проблема, связанная со временем, есть проблема смерти.
Представления о культурно-историческом времени помогают понять «энергию» времени, связанную со спецификой каждого локального культурного образования. Процесс развития культуры во времени запечатлен в том совокупном потенциале культурных ценностей, который наследует каждое последующее поколение, а культурно-историческое время указывает на связь традиций и новаций, статику и динамику времени. Культурно-
10. Философия науки 289
историческое время, имея собственную специфику, тесно связано с физическим. Так, календарные даты маркируют открытия, выдающиеся события и высшие достижения тех или иных этапов развития общества, помогая удерживать в памяти человечества прошлую историю, без которой нет настоящего ни у общества, ни у народа.
Понятие «хронотоп» как выражение конкретного единства пространственно-временных характеристик.
В реальной действительности пространственно-временные характеристики процессов и событий разделить невозможно. Об этом неоднократно говорили видные ученые-естественники. Так, Г. Минковский писал: «Отныне пространство само по себе и время само по себе полностью уходят в царство теней, и лишь своего рода союз обоих этих понятий сохраняет самостоятельное существование». Для того чтобы отразить это конкретное единство, было введено понятие - «хронотоп» (от греч. chronos - время + topos - место), выражающее континуальное единство пространственно-временной размерности, связанной с культурно-историческим смыслом событий и явлений. Одним из первых использовал это понятие нейрофизиолог А. Ухтомский: «С точки зрения хронотопа, существуют уже не отвлеченные точки, но живые и неизгладимые из бытия события; уже не отвлеченные кривые линии в пространстве, а «мировые линии», которыми связываются давно прошедшие события с событиями данного мгновения, а через них - с событиями исчезающего вдали будущего». А Ухтомский ввел понятие «хронотоп» в психологию и нейрофизиологию, оценивая его как доминанту сознания, центр и очаг возбуждения, побуждающий организм в конкретной ситуации к определенным действиям. М. Бахтин использовал понятие «хронотоп» в литературоведении и эстетике. Это были первые проекции идеи континуальной взаимосвязи пространственных и временных отношений в плоскость гуманитарного знания. Понятие «хронотоп» отражает универсальность пространственно-временных отношений: оно применимо не только к материальным, но и к идеальным процессам. Изучение культуры требует континуаль-
ного подхода, т.е. изучения ее бытия с учетом единства пространственно-временной размерности. Эвристичность понятия «хронотоп» проявляется при изучении «ядра» и «периферии» культуры, анализа родственных характеристик культур и культурных отторжений, притяжения противоположных культур, их ассимиляции и пр.
Применяя понятие «хронотоп» для осмысления взаимосвязи временных и пространственных событий в рамках художественного, литературного произведения, М. Бахтин, наряду с хронотопом античной культуры, выделял три типа романо-эпического хронотопа: авантюрный, авантюрно-бытовой и биографический, настаивая при этом на использовании понятия хронотопа только в рамках литературы. Однако потенциал этого понятия более широк. Так, специфика отношения ко времени и пространству видов искусства позволяет делить их на (а) временные (музыка); (б) пространственные (живопись, скульптура); (в) пространственно-временные (литература, театр). Можно говорить о культурном хронотопе Древнего Востока или Древней Греции, христианства или Возрождения, что позволит отразить доминирующие в этих культурах ценностные ориентации. С его помощью могут быть выражены своеобразие индивидуального мировосприятия, а также специфика этнического, исторического и культурного значения времени и пространства. В концепции Бахтина хронотоп не столько универсально философская категория, сколько модус существования культурного смысла. Хронотоп - это не просто единство времени и пространства, а острое переживание этого единства, затягивающее в эмоциональный водоворот всех, кто приближается к данному смысловому ядру культурно-исторического объекта. Пространственно-временное смысловое единство рождает эффект притяжения душ, ибо требует для вхождения в смысловое пространство активного их «соработничества». Переживание уходит в прошлое, освобождает место смыслу как настоящему и рождает стремление к будущему. В этом и заключается «тайна» художественного хронотопа. Хронотоп предполагает сосуществование различных эпох в едином «большом времени»,
он включает механизм ассоциаций, налаживает «обмен произведения с жизнью». Мир героя, мир автора и мир читателя/слушателя сопрягаются, образуя некое специфическое пространственно-временное единство.
Следует учитывать, что если до введения понятия «хронотоп» считалось, что пространство мы познаем, а время ценностно переживаем, то понятие «хронотоп» отразило «ценностный вес Я и другого» в контексте целостного и одновременно длящегося пространственно-временного лика эпохи. Мы переживаем и процессы, связанные со временем, и пространственные очертания, ландшафты, стили ушедших эпох, которые даны нам через произведения искусств. Эстетический образ пространства рождает ту дополнительную энергию, которая вызывает самые лучшие помыслы человека и направляет его к обустраиванию собственной среды обитания. Более того, тот или иной образ пространства может создать соответствующее настроение праздника, радости, восторга или грусти, меланхолии, скорби. Образ пространства также связывается с типом деятельности: рабочее пространство, пространство для отдыха, занятий спортом, заседаний, наконец, пространство заключения. Построение того или иного образа пространства есть задача, в допустимых пределах соизмеримая с человеческими возможностями. Конечно, вряд ли оправданно поворачивать реки вспять, или стирать с лица земли горы и изменять ландшафт до неузнаваемости, однако человек всегда организовывал пространство в соответствии со стилем эпохи, эстетическими предпочтениями или его экономическим, хозяйственным назначением. Архитектурные решения при строительстве города или предместья -это сферы человеческой деятельности и, одновременно, образы пространства, упорядоченного в соответствии с культурным временем той или иной эпохи. Культурно-историческое время впрессовано в пространственные образы. Поэтому можно говорить об определенной власти человека над пространством, окультуренном временем эпохи, раскрывающем свое содержание в том или ином временном контексте.
Итак, понятие «хронотоп» не просто указывает на единство пространственно-временных характеристик, но подчеркивает именно конкретно-историческое единство, т.е. такое единство, в котором приоритет отдан хроносу, времени. Здесь время предстает в своем «содеянном виде». Не случайно выбран термин «хронотоп», а не топохрон. Понятие хронотопа позволяет человеку входить в смысловое пространство-время, связанное с нашей жизнью. Фиксируя состояние здесь-и-сейчас культурного бытия, хронотоп позволяет ему длиться и разнообразиться. В связи с этим правомерно выделение Д. Лихачевым «закрытого» времени как времени, протекающего только в рамках определенной фабулы, и «открытого», которое включено в более широкий поток событий исторической эпохи.
Расширение диапазона применения понятия «хронотоп» характерно для А. Ухтомского, который считал, что оно создает возможность увидеть лицо другого, «увидеть и узнать и Сократа, и Спинозу», которые как бы реально приближаются и открываются. В связи с этим он предлагал ввести категорию Лица, существующего в пространстве исторического времени. Лицо для него - это «живое, интегральное, конкретное единство, приходящее в мировую историю, чтобы внести в нее нечто совершенно исключительное и ничем не заменимое, - стало быть, существо страшно ответственное и вместе с тем требующее страшной ответственности в отношении себя со стороны других». Хронотоп как раз и свидетельствует об определенной «спайке пространства и времени», а также о спайке человека с событийным пространством-временем. Соматический опыт поколений, переданный в преданиях слова и быта, требующий созревания, чтобы открыться в действии и для всех выявиться - вот «хронотоп в бытии и доминанта для нас».
В настоящее время в связи с процессами глобализации можно говорить о значимости понятия хронотопа для актуального осмысления единства пространственно-временных трансформаций. Заключающаяся в понятии «хронотоп» возможность создания интегрированного образа мира позволяет не только выявить
общие характеристики жизни и тенденции развития, но и понять человеческое измерение мира и исторического процесса в целом. При этом очевидной становится ответственность каждого человека за то или иное формирование событийных «мировых линий» (Ухтомский). Эта ответственность формируется раньше всякого рационального размышления, ибо, как считал А. Ухтомский, «сердце, интуиция и совесть - самое дальнозоркое, что у нас есть». Угадываемая и предполагаемая ритмика событий в их хронотоп-ной перспективе является особо значимым звеном социально-политических прогнозов и мировоззренческих ориентации.