Год отречения николая 2. Отречение императора Николая II: от мифологии к исторической правде или новым мифам

- совместный проект журнала «Фома» и радио «Вера» , посвященный столетию революционных событий.

В течение этого года мы будем говорить о событиях, которые имели место в России сто лет назад – в 1917 году. Попытаемся понять мотивации людей и разобраться в цепочке событий, которые привели, как писали раньше в учебниках, от Февраля к Октябрю.

Слушать:

Читать:

– 2 марта, по старому стилю, 1917 года император Николай подписал акт об отречении от престола за себя и своего сына цесаревича Алексия в пользу своего брата – великого князя Михаила Александровича. За этим событием последовал и отказ от престола великого князя. Так Россия осталась без монархии.

Предшествовала этому Февральская революция, которая в те дни еще не приблизилась к стадии русского бунта «бессмысленного и беспощадного», но которая очень скоро в него превратится.

Какое значение в этом контексте имело отречение императора и отказ от престола великого князя. Почему они пошли на этот шаг?

Поговорим об этом с доктором исторических наук Василием Цветковым, профессором Московского педагогического государственного университета и постоянным автором журнала «Живая история».

– Добрый вечер, Василий Жанович.

– Здравствуйте.

– Когда мы говорим про отречение императора Николая, то в голове сразу возникает масса аспектов. Во-первых, насколько это было решение эмоциональное и насколько оно было рациональное? Во-вторых, была ли в этой ситуации какая-то альтернатива? Как Вы думаете, можно ли было избежать тех трагических событий, которые были в России на протяжении всего 17-го года?

– Вы задали очень актуальный вопрос, потому что действительно сейчас, когда идет много разговоров о причинах Февраля 17-го года, как раз говорится, что можно было бы избежать этой трагедии. Но, с другой стороны, мы ни в коем случае не должны забывать, что отречение стало результатом, а не причиной тех событий. Ведь революционные события начались раньше, и мы должны об этом помнить, когда мы говорим о феврале-марте 17-го. Это и хлебные беспорядки, и бунты в Петрограде, начинавшиеся 14-15 и продолжавшиеся 23 февраля, и инициатива создания временного комитета Государственной Думы – Временного правительства, одновременно с ним совета рабочих и солдатских депутатов, то есть фактически вся власть в столице переходит к этим двум структурам.

Мы ни в коем случае не должны забывать, что к моменту решения Николая II революция стала распространяться по стране. Революционные события охватили Москву, Кронштадт – это были центры, где находились гарнизоны, вооруженные силы. И вопрос стоял не о том, можно ли избежать революционных потрясений, а о форме подавления или какой-то, как тогда говорили, канализации этих революционных настроений, направлении их в какое-то относительно спокойное русло. И тут уже были варианты.

Силовая альтернатива – подавление этих революционных центров с помощью войск, верных государю, безусловно, могла бы иметь успех, но только при учете двух очень важных факторов. Первый – это фактор войны. Если подавлять беспорядки в тылу, тогда нужно снимать войска с фронта, а идет война. Второй – нужно было быть уверенным в войсках. Даже не в генералах и офицерах, которые заявляли, что они преданы царю, присяге, а в солдатах. А тут уверенности уже не было, потому что мы видим, как петроградский гарнизон явочным порядком, допуская убийство офицеров, отказывается помогать полиции, власти. Поэтому силовая альтернатива, наверное, уже не могла быть такой очевидной.

Вторая альтернатива, на которой с самого начала настаивал Родзянко и, соответственно, министерства – найти некий компромисс даже не с революционной, а либеральной общественностью. Часто эти понятия отождествляют, но я думаю, что либеральные и революционные круги все-таки надо разводить, исторически это более правильно. Альтернатива заключалась в создании такого варианта власти, при котором правительство будет ответственно перед Думой. Но очень важный момент – при этом обязательно сохранится монархический строй. Вопрос будет стоять только так.

Затем уже стала вырисовываться третья альтернатива – сохранение монархии при пожертвовании монархом. Это как раз было озвучено в телеграфной переписке Родзянко с Рузским, Псковом, где как раз находился государь – это известная переписка в ночь на 2 марта 1917 года.

Предпочтительнее был, наверное, первый вариант, но очень важно иметь в виду войну. Надо было решать, что более важно – для продолжения войны или для подавления революции. Думаю, что эта альтернатива очень хорошо осознавалась государем и влияла на его решение.

Материал по теме

2 марта 1917 года российский император Николай II подписал отречение от престола в пользу своего брата Михаила (который вскоре также отрекся). Этот день считают датой гибели российской монархии. Но до сих пор по поводу отречения есть множество вопросов. Мы попросили прокомментировать их кандидата исторических наук Глеба Елисеева.

– Ведь в этот момент он находился в поезде, который сначала шел в Бологое, потом его направили на Псков и так далее. Вообще, если посмотреть на траекторию движения этого поезда, то она несколько странная. Почему это так? Почему императора не могли допустить, например, в Петербург, для того чтобы он оперативно принял участие в разрешении кризиса, который в тот момент имел место в Петрограде?

– Здесь очень простой ответ. Это действия, которые проводились на железных дорогах этими самочинными, как их тогда называли, организациями. Собственно, контролировали их тогда малоизвестные деятели, фамилии которых сейчас никому ничего не скажут: поручик Греков или Бубликов от Временного правительства, профессор Ломоносов – это с одной стороны. А с другой стороны, инициатива была и самих железнодорожников. Почему не удалось пройти к Петрограду ни генералу Иванову с карательным отрядом, ни царскому поезду? Потому что были блокированы пути. Перед отрядом Иванова сняли стрелки, крестовины, разобрали путь. Конечно, можно было бы идти походным порядком, но это больший риск. А перед царским поездом было просто закрыто движение, и пришлось менять маршрут.

С другой стороны, есть следующая точка зрения, которая, думаю, имеет право на существование. Для успеха операции надо было оставаться в Ставке. При всех версиях, что в ней зрел заговор, что Алексеев специально вызывал государя из Петрограда, на протяжении всего 17-го года никаких революционных и республиканских настроений в Ставке нет. Как ее потом окрестили большевики, это было «осиное гнездо контрреволюции». И в данном случае на Ставку можно было рассчитывать.

Но другой вариант, еще более серьезный – даже выехав из Ставки, государь поехал по существу без охраны. Был конвой, но очень немногочисленный. А как раз батальон георгиевских кавалеров и другие части, та же самая гвардия с фронта, которые можно было бы возглавить, сосредотачивались разрозненно – получились растопыренные пальцы, а не концентрированный кулак, что, собственно, было бы нужно.

Здесь очень много факторов, объяснить все каким-то одним-единственным обстоятельством, я думаю, невозможно.

– Когда читаешь дневники, упоминается о том, что в воздухе веяло чем-то праздничным, атмосфера напоминала Пасху. Люди ходили по Петрограду с красными повязками, и было предчувствие чего-то большого, праздничного, великого и так далее.

– Скорее, были настроения ожидания каких-то радостных перемен к лучшему. Предполагалось, что если сейчас произойдут такие перемены, то все будет замечательно: и война закончится, и сразу наладится снабжение Петрограда, и сразу исчезнут всякие правительственные кризисы.

Это, наверное, специфика массовой психологии. Ведь массовая психология подавляет личность, она заставляет подчиняться каким-то определенным настроениям. В данном случае это настроения эйфории, которые, наверное, нельзя понять, потому что какая Пасха с точки зрения православных ценностей? Как раз шли великопостные недели и надо было как-то смиряться, терпеть. Но мы видим противоположную ситуацию.

Когда наступила Пасха, красный пасхальный цвет ассоциировался с цветом знамен. Как ни странно это покажется сейчас, но было так.

– Ведь в эти дни, 2 и 3 марта, вслед за отречением государя-императора последовало и отречение великого князя Михаила. Как Вы считаете, была ли в этом случае совершена ошибка, или это было некой закономерностью, исходя из сложившейся ситуации.

– Наверное, сейчас, по прошествии ста лет, следует признать это ошибкой, хотя все-таки понимая ситуацию того времени, чувства и настроения тех людей, наверное, можно ее объяснить.

Во-первых, Михаил совершенно не готовился к такого рода ответственности, такому кресту, который вдруг оказался возложен на него братом. Причем надо иметь в виду, что передача престола произошла без каких бы то ни было предварительных консультаций с Михаилом. Это было решение государя. Когда позже Михаилу передали телеграмму, которую ему писал Николай уже после отречения и после того, как Михаил уже сам подписал акт неприятия престола, он во многом усомнился в собственном поступке, посчитав, что, может быть, стоило престол принять.

Другой момент состоит в том, что большинство членов Временного правительства, за исключением Милюкова и Гучкова, убеждали Михаила, что его вступление на престол будет гораздо более легитимным, если его поддержит некое всенародное вече, собрание. И идею Учредительного собрания проводили как некую аналогию Земского собора. Если Михаил получит власть из рук этого Учредительного собора, тогда все будет хорошо: ему будет можно говорить, что он законный монарх не потому только, что так решил его брат, а потому что и народ его поддержал. Это была соблазнительная идея, думаю, что Михаил не мог ее просто так игнорировать.

Еще один момент, связанный с характером Михаила Александровича Романова, – то, что он не хотел вступать на престол, переступая через насилие, кровь. А ведь это пришлось бы сделать в любом случае, потому что став монархом 3 или 4 марта, он должен был бы как-то обозначить свою позицию по отношению, например, к тому же Совету рабочих и солдатских депутатов. Вряд ли он бы его признал, потому что это самочинная организация, как тогда говорили. Но на тот момент она безусловно пользовалась поддержкой населения. И подавлять эти действия, пытаясь, загнать этого страшного зверя пулеметами, как писал позднее в своих воспоминаниях Шульгин, для Михаила, наверное, было невозможно, опять же в силу его характера.

С другой стороны, была некая надежда на то, что с течением времени власть Временного правительства усилится и появится возможность передать престол Михаилу. Тем более Керенский его в этом категорически убеждал: «Вы должны дождаться момента, когда народ Вас изберет». Этот соблазн, я думаю, сыграл роковую роль в решении Михаила.

– История показала, что это уже было невозможно. Спасибо большое за комментарий.

Всем известный «Манифест об отречении императора Николая II от престола» был опубликован в «Известиях ЦИК Советов рабочих депутатов» и других газетах 4 марта 1917 года. Однако «подлинник» или «оригинал» отречения обнаружили только в 1929 году.

При этом не достаточно упомянуть только о его обнаружении. Необходимо проговорить, при каких обстоятельствах и кем обнаружен «подлинник». Он обнаружен во время коммунистической чистки Академии наук СССР и использован для фабрикации так называемого академического дела.

На основании этого вдруг обнаруженного документа ОГПУ обвинило замечательного историка С.Ф. Платонова и других академиков в ни много ни мало – подготовке свержения советской власти!

Подлинность документа об отречении было поручено проверить комиссии во главе с П.Е. Щеголевым. И комиссия заявила, что документ подлинный и является оригиналом отречения.

Но кто же такой Щеголев? Он и А.Н. Толстой были пойманы на том, что изготовили и опубликовали сфабрикованный «Дневник Вырубовой», подруги императрицы Александры Федоровны. Также Щеголев был пойман на изготовлении подложного «Дневника Распутина».

Причем обнаруженный документ – это машинописный текст на простом листе бумаги. Мог важнейший документ быть не на императорском бланке? Не мог. Мог важнейший документ быть без личной императорской печати? Не мог. Мог такой документ быть подписан не ручкой, а карандашом? Не мог.

На сей счет существовали и соблюдались строгие правила, установленные законом. Их соблюсти в царском поезде 2 марта 1917 года не представляло труда. Всё было под рукой. Кроме того, по существовавшим законам подлинник царского манифеста должен был быть написан обязательно от руки.

Следует также добавить, что под карандашной подписью государя какая-то подтертость. А слева и ниже этой подписи – подпись министра императорского двора графа В.Б. Фредерикса, который удостоверивал подпись императора. Так эта подпись тоже сделана карандашом, что недопустимо и никогда не бывало на важных государственных документах. Причем подпись министра еще и обведена пером, будто это не документ, а детская раскраска.

При сравнении историками подписей императора Николая II под «отречением» с его подписями на других документах и сравнении подписи министра Фредерикса на «отречении» с его другими подписями, выясняется, что подписи императора и министра на «отречении» несколько раз совпадают с другими их подписями.

Однако криминалистической наукой установлено, что у одного и того же человека не бывает двух одинаковых подписей, они хоть немножко, но отличаются. Если на двух документах одна и та же подпись, то одна из них поддельная.

Известный монархист В.В. Шульгин, соучаствовавший в свержении царя и присутствовавший при его отречении, в своих воспоминаниях «Дни» свидетельствует, что отречение было на двух или трех телеграфных бланках. Однако то, что мы имеем – на одном листе простой бумаги.

Наконец, во всех сборниках документов, в студенческих и школьных хрестоматиях обнаруженный документ публикуется под заголовком «Манифест об отречение императора Николая II от престола». Однако в самом документе другой заголовок: «Начальнику Штаба». Что это такое? Император отрекался перед начальником штаба? Такого не может быть.

Из всего этого следует, что документ, обнаруженный в 1929 году и хранящийся сейчас в Госархиве РФ – НЕ ОРИГИНАЛ ОТРЕЧЕНИЯ. В этом никаких сомнений.

Следует ли из сказанного, что отречения не было? Популярная в православной среде точка зрения, что отречения не было как раз выводится из того факта, что подлинника документа нет.

При этом укажу хотя бы на такой относительно недавний прецедент. Американцы в архиве в Берлине нашли копию секретного протокола к пакту Молотова-Риббентропа. А СССР десятилетиями отрицал наличие секретного протокола на основании того, что нет его подлинника. Только во времена горбачевской гласности был рассекречен и предъявлен подлинник, хранящийся в Москве.

Я бы очень хотел, чтобы отречения действительно не было. И желаю успеха тем, кто пытается это доказать. Во всяком случае, для исторической науки полезно существование, развитие и столкновение нескольких точек зрения.

Действительно, подлинника отречения нет, но есть достаточно достоверные свидетельства о том, что он был!

С 4 по 8 марта 1917 года Николай II встречался с приехавшей в Могилев его мамой, вдовствующей императрицей Марией Федоровной. В сохранившемся дневнике императрицы есть запись от 4 марта, в которой с драматичным сопереживанием рассказывается об отречении за себя и сына, о передаче престола своему младшему брату со слов самого Николая II. В годовщину отречения о нем свидетельствует в своем дневнике и императрица Александра Федоровна.

Есть и свидетельства об отречении, переданные со слов Александры Федоровны. Например, свидетельство Пьера Жильяра, верного воспитателя ее детей. Следует упомянуть и протоиерея Афанасия (Беляева), который разговаривал с царем, исповедовал его и впоследствии вспоминал, что сам царь говорил ему об отречении. Есть и другие достоверные свидетельства, что отречение все-таки было.

Так почему же нет подлинника? Ведь Временное правительство было абсолютно заинтересовано в сохранении подлинника, поскольку, с юридической точки зрения, не было иного обоснования легитимности, законности создания и деятельности самого Временного правительства. Большевикам подлинник отречения был тоже не лишним.

Могли потерять столь важный государственный документ? Всякое случается, однако весьма маловероятно. Поэтому выскажу предположение: Временное правительство уничтожило подлинник, поскольку он содержал что-то такое, что не устраивало правительство. То есть Временное правительство пошло на подлог, изменив текст отречения. Документ был, но не такой.

Что же могло не устроить правительство? Предполагаю, что была какая-то фраза или фразы, в которых государь стремился направить происходящее в законное русло. Основные законы Российской Империи от 1906 года не предусматривали самой возможности отречения. Об отречении даже не говорилось, по своему духу и направленности Основные законы не допускали отречения, что юридическая практика допускает считать как запрещение отречения.

По тем же законам император обладал большой властью, позволяющей ему сначала издать Манифест (Указ) Сенату, в котором прописывалась бы возможность отречения за себя и своего наследника, а затем уже издать сам Манифест об отречении.

Если такая фраза или фразы были, то Николай II подписал такое отречение, которое могло не означать немедленного отречения. На составление Манифеста Сенату потребовалось бы хоть какое-то время, а затем снова надо подписывать уже окончательное отречение, оглашать и утверждать его в Сенате. То есть царь мог подписать такое отречение, которое со строго юридической точки зрения являлось скорее декларацией о намерениях.

Очевидно, руководители Февральского государственного переворота (равно руководители Государственной Думы, ее председатель октябрист М.В. Родзянко, лидер октябристов А.И. Гучков, лидер конституционных демократов П.Н. Милюков, социалист-трудовик А.Ф. Керенский), Временное правительство не хотели терять времени.

Достаточно отметить, что председатель Госдумы дезинформировал Ставку, начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала М.В. Алексеева, сообщая ему, что события в столице контролируются, что для ее успокоения и успешного продолжения войны необходимо только отречение царя.

В действительности события вышли из-под контроля или контролировались только отчасти: Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов (в нем преобладали меньшевики и социалисты-революционеры) располагал не меньшим или большим влиянием, чем Дума и Временное правительство; распропагандированные революционные массы захватили улицы и выпустили из тюрем всех уголовников, включая убийц, насильников, воров и террористов, а приличным людям стало небезопасно выходить из дома, имели место кровавые расправы над офицерами, полицейскими. Еще несколько дней – и это стало бы известно в Ставке в Могилеве. И как развернулись бы события тогда? Ведь судьба революции зависела от позиции армии.

Однако высший генералитет во главе с Алексеевым, не разобравшись в обстановке, поспешил поверить приходившим из Думы сообщениям и поддержать революцию. А лидеры последней отдавали себе отчет, что дело следует делать быстро. Словом, пусть манифест об отречении не законен, но всё можно списать на революцию, ведь «после драки кулаками не машут», а вот время во время революции терять нельзя.

В пользу вывода о фальсификации документа об отречении свидетельствует также то, что сфальсифицирован последний приказ императора от 8 марта 1917 года. Это обращение императора и Верховного главнокомандующего Николая II к войскам известно и публикуется по тексту приказа генерала Алексеева, который вставил царский приказ в свой приказ. Причем в Госархиве РФ сохранился подлинник приказа царя, и он отличается от того, что в приказе Алексеева. Алексеев самовольно вставил в царский приказ призыв «повиноваться Временному правительству».

В данном случае фальсификатор – генерал Алексеев, стремившийся придать какую-то легитимность и преемственность Временному правительству. Возможно, генерал думал о том, что сменит царя на посту Верховного главнокомандующего и сам победоносно завершит войну в Берлине.

Почему же потом император не внес ясность? Очевидно, потому, что дело было сделано. Ставка, высший генералитет и командующие фронтами, Государственная Дума, все партии от октябристов до большевиков и Синод Русской Православной Церкви перешли на сторону революции, а дворянские и монархические общественные организации словно вымерли, и ни один старец, даже из Оптиной пустыни, не вразумил увлекшихся революционным переустройством России. Февральская революция победила.

Кому и что докажешь в революционном умопомрачении, вранье и погроме? Говорить о нюансах действительно подписанного документа? Кто бы это понял? Посмеялись бы.

Император мог передать свое обращение к народу через вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Но рисковать женщиной, вовлечь ее в то, что обернется неведомо чем для нее? К тому же еще была надежда, что до самого худшего не дойдет.

8 марта царь и его семья арестованы по решению Временного правительства под давлением Петросовета рабочих и солдатских депутатов. Однако еще с 1 марта статус царя был де-факто ограничен в Пскове, куда он приехал в штаб Северного фронта к генералу Н.В. Рузскому. Уже встречали его не совсем как царя, как власть имеющего.

Что мы хотим от арестованного человека, которого шельмуют и травят на всех перекрестках столицы? Он мог созвать пресс-конференцию? И наверняка кто-то, возможно даже приехавшие принимать отречение горе -монархисты Гучков и Шульгин, предупредили царя, что не могут в случае чего поручиться за жизнь его семьи в Царском Селе, рядом с революционным Петроградом.

Императрица Александра Федоровна вела переписку, в том числе нелегальную, с верными друзьями, прежде всего со своими подругами. Адресаты этих писем не были политическими деятелями, и царица постоянно беспокоилась о безопасности тех, кто посмел не только сохранить достойные дружеские отношения, но и вступить в нелегальную переписку.

Безоговорочно законным может считаться только отречение по закону и добровольно. Отречения по закону не было. О добровольности и говорить нечего, царя вынудили подписать отречение. Последнее является достаточным юридическим основанием считать отречение незаконным.

Кроме того, по существовавшим тогда законам, царский манифест вступал в силу только после его утверждения Сенатом и опубликования самим царем – правящим главой государства – в правительственной газете. Однако ничего подобного не было. То есть даже опубликованный тогда манифест не вступил в силу.

При этом ради объективности следует отметить, что в истории, в том числе в истории династии Романовых, законы и традиции не всегда соблюдались. Скажем, Екатерина II незаконно захватила власть в результате дворцового переворота. Более того, она причастна к цареубийству, как минимум покрыла это преступление, тем самым соучаствуя в нем. И это не помешало ей войти в историю под именем Екатерины Великой. Бог ей судья.

Однако то, что стряслось на рубеже февраля-марта 1917 года, не сопоставимо со всеми прецедентами в тысячелетней истории России. Свержение законного царя Николая II стало исходной точкой, исходным импульсом и толчком последующих событий, включая Гражданскую войну и красный террор, коллективизацию и голодомор, ГУЛАГ и большой террор; включая то, что и сейчас мы у разбитого корыта в окружении идолов Войкову, Дзержинскому, Ленину и им подобным революционным выродкам.

Произошедшее 2 марта 1917 года есть драма вселенского масштаба. Она выходит за рамки обывательских суждений о том, что всякое в истории бывает; выходит и за рамки собственно юридического или формально-юридического, объективистского подхода.

В конечном счете, всё упирается в совесть, совесть историка или совесть человека любой другой профессии, интересующегося историей и задумывающегося о судьбе России. И совесть тихо подсказывает – НЕБОГОУГОДНОЕ ДЕЛО СВЕРШИЛОСЬ 2 МАРТА 1917 ГОДА; оно более чем незаконно, оно – ПРОТИВ РОССИИ, РОССИЙСКОГО НАРОДА И ЕГО БУДУЩЕГО.

Сам император, подписывая какой-то документ об отречении, стремился избежать худшего, внутренней гражданской войны во время внешней войны с кайзеровскими агрессорами. Император не был пророком: он не подписал бы, зная чем обернется дело; он взошел бы на плаху еще в 1917 году, но не подписал бы; он взошел бы с любимой семьей…

Причем обратим внимание: в обрушившихся на царя событиях получилось так, что подписанный им документ содержал отречение за себя и за сына, но не за императрицу! А она не отрекалась. Коммунисты убили законную неотрекшуюся императрицу.

И еще о «подлиннике». Следует обратить внимание на то, как теснятся подписи Николая II и Фредерикса внизу листа. Так теснят текст школьники, не уложившиеся в заданный объем. В документе государственной важности такое может быть? Не исключено, что император и министр заготовляли на всякий случай пустые листы со своими подписями. Такие листы могли быть обнаружены, и в такой лист мог быть вставлен текст «отречения». То есть не исключен вариант, что подписи настоящие, а документ поддельный!

В 1990-е годы была создана правительственная Комиссия по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора Николая II и членов его семьи. Комиссию возглавлял первый вице-премьер Б.Е. Немцов. Участвовать в работе комиссии был приглашен прокурор-криминалист Генеральной прокуратуры РФ В.Н. Соловьев, готовивший важнейшие экспертизы.

Встречаясь с Соловьевым, я задал ему вопрос: почему комиссия не произвела государственную, официальную экспертизу подлинности подписи императора под «отречением»? Ведь это одна из важнейших необходимых экспертиз, и такие экспертизы производятся, а для миллионов верующих именно эта экспертиза имеет особое значение.

На мой вопрос прокурор-криминалист ответил: мы понимали, что такая экспертиза необходима, но архивисты не хотели отдавать документ экспертам, а эксперты не хотели ехать в Госархив РФ, где сейчас хранится документ.

Вот такой детский сад, а не ответ. Ведь комиссию возглавлял вице-премьер, он мог распорядиться, кому куда ехать. И пришлось бы поехать. Однако этого не сделано. Почему? Может, боялись именно того, что экспертиза засвидетельствует: подпись царя подделана?

Кроме того, правительственная комиссия во главе с Немцовым не провела экспертизу шрифта «отречения». Был ли такой шрифт у пишущих машинок 1917 года? Была ли такая пишущая машинка, машинка такой марки в царском поезде, в штабе генерала Рузского, в Ставке, в Думе, у Временного правительства? На одной ли машинке отпечатано «отречение»? На последний вопрос наводит внимательное рассмотрение букв в документе. А если на нескольких машинках, то что это значит? То есть надо было еще поработать, поискать. Неужели этого не понимал упомянутый прокурор-криминалист Генеральной прокуратуры?

Сравнение текста «отречения» с безусловно подлинными документами, воспоминаниями свидетельствует, что в основу «подлинника», очевидно, положен проект отречения, подготовленный 2 марта 1917 года в дипломатической канцелярии Ставки под руководством ее директора И.А. Базили по приказу и под общей редакцией генерала Алексеева.

Так называемое «отречение», опубликованное 4 марта 1917 года, отнюдь не заявляло о ликвидации монархии в России. Причем из сказанного выше о существовавшем тогда законодательстве следует, что ни передача престола «отречением» императора Николая II, ни манифест великого князя Михаила Александровича от 3 марта 1917 года с отказом от принятия престола (с передачей окончательного решения будущему Учредительному Собранию) не являются законными. Манифест великого князя не законен, подписан под давлением, но это не подделка, его автор – кадет В.Д. Набоков, отец знаменитого писателя.

Теперь настало время сказать, что от царского миропомазания отречься невозможно. Его нельзя отменить. Де-факто Николай II перестал быть царем после Февральского переворота, однако в мистическом и сугубо юридическом смысле он оставался русским царем и погиб царем. Он и его семья взошли на свою Голгофу столь достойно, что причислены к лику святых Русской Православной Церковью.

Николай II взошёл на престол после смерти своего отца императора Александра III 20 октября (2 ноября) 1894 г.